ТВЕРСКОЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ
ПРЕССА
СЕЗОН 2008-2009

Александр БОРКОВСКИЙ

Городские мысли о глухомани

Предупреждал ведь философ: в одну реку, мол, нельзя вступить дважды. Но всегда думалось: это же там, в европах, а у нас, даже если и не хочешь, все равно во что-нибудь да наступишь. И не один раз. Это я к тому, что угораздило меня в этом сезоне снова в глухомань забрести. Уж больно гостеприимные, дескать, там глухоманцы, и сало у них – объеденье, и шуточки свежие, глухоманские. Ничего себе шуточки.

Представьте: метель на улице, а у большинства героев избы без крыш. Снег валит. И снегу этому все равно – что улица, что дом непокрытый. Бабка Паша и так седая вся, а как занавес подняли, возле печки сидит вся снегом припорошенная, словно курица в морозильнике. А Виктор Петрович. Он же, каждый раз садясь на стул, платок любовницы под седалище подкладывает. То ли холодно ему там, то ли платок гормонами метит. Правда, во втором акте снег в театре закончился. Совсем. И сколько ни говорил Санька в зал, мол, пурга за окном, метель да стужень, никто в это не верил: нет снега на улице, и все тут – кончился, вместе с лимитом на спектакль. А вместо снега теплынь, да фонарь уличный, как луна, светит и одним глазом хихикает.

Да и вообще, как же нище живут наши герои. Из мебели – буфет, табуретки, стол и сундук. Да еще кочерга под печкой. Даже при татарах крестьяне на Руси так бедно не жили. Но я больше не об этом. Меня мучает демографический вопрос. Если у них нет кроватей, как же они размножаются?..

Скажу сразу: на мой взгляд, с премьеры спектакль изрядно выцвел. И веночек похоронный полинял, и бутылки с водкой в ящике опустели. Да и актеры некоторые выглядят утомленно. Шутка ли сказать – третий сезон поминают. Зрелище невеселое. Хотя должен отметить, что Владимира Чернышева и Наину Хонину я люблю, а поэтому буду их критиковать и поругивать. .. Ну откуда на бабе Паше такие наряды? Кто такие носил в 80-х годах? Да подобных даже в 50-х не носили. Я сам из тех краев, действительно глухомань глухоманью. Но на женщин глянешь – все равно что на подиум завернешь. И откуда только дефицит брали. Из ситцевой занавески такое сошьют, что заграницам и не снилось. Едва женатым там не сделали, насилу отбился. А вот теперь сижу и думаю: это каким же нужно быть женоненавистником режиссеру, чтобы в спектакле о любви упаковать всех женщин в средневековые наряды?. Я имею в виду прошлый век. От таких одежек не только Виктор Петрович начнет любовницу искать, от них и птицы гнезда вить передумают. Вот баба Паша. К ней гости приехали долгожданные, а она не то что переодеться, даже валенки не снимает, когда спит. Она же не пугало, а женщина и в свои восемьдесят два еще на мужчин поглядывает, а здесь какой-то фартучек, кофтеночка затертая до колен, только колышка не хватает, чтобы на вахту в огороде встать. Ну и как же под этими одежками разглядеть загадочную русскую душу?..

Но даже в таком виде она сыграла великолепно. Замечательно, баба Паша. Превосходно. Вы тянули спектакль, как бурлак баржу. Жаль, что баржа была с большим балластом…

Но давайте все же поговорим о главной теме – о любви. Как же ее не хватало в спектакле. А в зале. Вы заметили? Господи. Во что они одели обаятельную Веру? Сначала в юбку из транспортерной ленты, а потом в пижаму из наматрасника.

От нее не только пьяный муж шарахался, но даже псих променял на старуху. А Валентина. .. Вся мужская половина всхлипывала, когда Валечка только платок с головы снимала. А когда колготки из-под юбки показывались, забывала о пиве и женах. «Еще-еще. » – сладострастно молчали мужики. И на сцене их услышали. Разбитная Лелька в длинной ночнушке вдруг обратилась в замершую темноту партера и махнула подолом. Судорожный вздох пронесся по залу. Вздох разочарования и безнадеги. Спасибо вам, Лелька. Сколько же мужиков вы вернули обратно в семьи, когда они увидели под вашим подолом 60-летней пенсионерки черные старушечьи трусы. ..

Вообще, вы заметили, что зал во время спектакля рукоплескал лишь два раза: первый – когда Санька спел матерную частушку, и второй – когда Лелька и Санька начали прилюдно целоваться. Не знаю, приятны ли режиссеру такие аплодисменты, но я все равно рад за него. Как же упрощается его работа: все монологи сократить, а добавить матюгов и зрелищ. Впрочем, это мы уже проходили. Хотя все равно не удержусь и еще раз польщу режиссеру. Стоял ящик водки. Прямо на краю сцены. Почти весь зал ушел на антракт, но самые стойкие остались. Ну, и зачем было нужно в самый последний момент забирать из ящика водку? Тара стоит, а водка тю-тю. И что теперь стойким делать? А антракт уже кончается...

Все, больше не хочу о режиссере. Хотя столько вопросов от зрителей. Половина клиники в Бурашеве интересуется: а где можно взять в психбольнице модный плащ, роскошную жилетку и документы на имя Иосифа Кобзона? Это они наслышаны о вашем Самсоне Стручкове. Вы уж подскажите им, бедолагам.

Теперь хочу о музыке. .. Но все равно вернусь к режиссеру. «Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?» – процитирую я поэта. И хочу спросить, почему в шутовской сцене с поимкой сумасшедшего звучит значимая для многих россиян песня «С чего начинается Родина?» Как-то за державу обидно. Вы действительно так считаете?..

Давайте лучше об актерах. Как же многие утомились за эти два сезона. Устали даже. Впрочем, не все. Гляньте на Витьку. Весь зал сочувствовал ему на премьере. Деревенский дурачок, или сумасшедший, как сказал о нем отец, впрочем, это одно и то же, но как же неплохо у него это получалось. И движения, и мысли – ну точь-в-точь дэцэпэшник. Но, видимо, медицина за два театральных сезона сильно шагнула вперед. От болезни у Витьки осталось одно-два узнаваемых движения, зато мечта все та же, похотливая. И от мысли о ней сигает он с печки на скамью, а с нее на пол, как Тарзан из книжки. И это с параличом-то. .. Да что там Тарзан, в этом сезоне он вполне убедительно танцует под Майкла Джексона, хотя в деревне нет ни телевизора, ни радио. Да и Джексон в 80-х был под запретом. Откуда чего взял?.. А ведь как накачался за последние годы – видимо, походы актера в танцевальную школу Твери не прошли даром. Вот только зачем больному демонстрировать жизнерадостность и роскошные мышцы, которых у него не может быть? Скорее всего это уже не по роли, а для зала. Девчонок там много, вот и мысли у актера, вероятно, такие же в голове, как и у его персонажа. Но тогда зачем вешаться?.. «Не верю», – сказал бы классик. А я хочу процитировать М. Горького: дурак (читай: сумасшедший. – А.Б.), такую песню испортил. ..

Или взять Саньку. Что два года назад, что сейчас – шарахается он от каждого громкого слова. Пугливый шибко. Мать погромче скажет, а у него трясун. Не бойтесь, Санька, наигранность жестов еще ни одного артиста не сделала народным.

Давайте возьмем Николая Петровича. Роль у него непутевая. Ну, в смысле, не самый положительный персонаж. Но ведь как родню любит. В летних штиблетах он в феврале едет по метели хоронить брата. Уши мерзнут, а ногам хоть бы хны. И хохмит, и выпивает, и даже парик слегка набекрень ему к лицу. Правда, выпивает как-то не совсем по-русски: ну какой же русский, надравшись вечером в стельку, наутро все помнит? И хоть подустал за эти годы, потускнел даже, все равно мужик еще о-го-го, потому что вновь понравиться собственной жене – это вам не кочерыжкой хрустнуть. Замечательно, Николай Петрович. Без пафоса и вполне убедительно. .. Вообще работы артиста В.Д. Чернышева узнаваемы. Здесь и такт, и обаяние, и умение держать паузу. Какое же все-таки правительство у нас нерасторопное. Народного ему только в этом году дали. Да могли бы и не давать – он давно народный, только сам не догадывался.

Но что это я все о приятном да о приятном, ведь так поначалу хотелось гадостей наговорить. А теперь, вроде, уже и не хочется. Но все же скажу: главная гадость, что спектакль этот не все видели. А зря. Мудрость из глухомани – это как солнце в форточке. Теплая картина в раме, которую описать невозможно, но на душе светло...

Тверская жизнь. -2009.- 13 января . [ http://tverlife.ru ]