ТВЕРСКОЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ
МИХНЯ БОРИС ПАУЛОВИЧ
ПРЕССА

Борис МИХНЯ

ЗАЧЕМ ФЕЛЬДФЕБЕЛЮ БЕТХОВЕН?

Учитель Александра Македонского цель драматического искусства определял словом "катарсис". Катарсис - очищение духа при помощи сострадания. Сам же Аристотель учился у Платона. И если уж все договаривать до конца, то Платон учился у Сократа.

Спектакль о Федоре Ивановиче Шаляпине "Прощай, Россия!" поставлен Александром Иовлевым и Олегом Мендельсоном, прямым потомком гениального немецкого композитора Феликса Мендельсона. Композицию по воспоминаниям Шаляпина сделал Игорь Мощицкий.

Люди, сочинившие этот спектакль, в отношениях с тем, что было сделано в театральном искусстве до них. Это обязанность художника – вступать в отношения с тем, что было сделано до него.

Игра и мера условности. Два простых, но сильных театральных закона. Насколько эти законы сильны, когда есть не только знание их, но и умение пользоваться ими, убеждаешься по ходу спектакля.

Внимание берется неожиданно и сильно. Народный артист России Виктор Смирнов стремительно здоровается, и понятно, что он здоровается и приветствует пришедших зрителей как Виктор Смирнов; и интрига первых секунд в том, что непонятно, почему так: то ли спектакль будет задержан, то ли вовсе отменен, то ли спектакль уже начался, то ли что-нибудь случилось...

Виктор Смирнов довольно внушительных габаритов. Не то чтобы у меня были сомнения - поместится ли он на малой сцене Тверского театра драмы, но какие-то неясные опасения перед началом спектакля были. И еще: когда встречаешь в жизни человека редкого рода занятий - композитора, нейрохирурга, патологоанатома, то как-то внимательней, пристальней смотришь, слушаешь... Ну и крупный человек тоже вызывает повышенный интерес, что-то вроде того: а как они там крупные? У них как бы все истиннее, они как бы лучше со всем справляются, мы от них как бы что-то переймем... И Виктору Смирнову дано этот повышенный интерес поддержать и усилить. Манера говорить у Виктора Смирнова привлекательно проста, он умеет своей мягкостью вызвать и доверие к себе, и расположение.

"Вот у меня в руках пластинка. Пластинка для граммофона! Здесь записан голос Федора Ивановича Шаляпина". И, как жонглер крутит тарелку на руке, он крутанул пластинку-свет стал чуть поменьше, и на чуть вытянутой вперед руке мы видим вращающийся диск и слышим волнующий, единственный, незабываемый голос великого певца. И всё: исчезают сомнения-опасения - мне не нужно, чтобы сюда был притащен граммофон, мне уже нравится, что пение идет с диска, продолжающего вертеться на чуть вытянутой руке пока еще Виктора Смирнова: "Я часто думаю, - говорит Смирнов, - а почему и сегодня меня волнует судьба Шаляпина? Почему человек, так любивший свою Родину, расстался с нею навсегда?" Вопрос задан. Темнота. Фонограмма - гудки, стук колес, шумное дыхание паровозов, свет, и входит... Федор Иванович Шаляпин - и не потому узнаешь, что он в длинном черном пальто, не потому, что колышется как бы много раз виденный, небрежно накинутый длинный белый шарф, а потому, что в это просто веришь. Сразу. И стать, и пластика знакомы - по картинам, по фотографиям. Буквально через несколько фраз Федор Иванович вспоминает Горького и... Федор Иванович играет Горького. И окает, и становится неуловимо похож на Горького - и эта точная, легкая игра Федора Ивановича в роли Алексея Максимовича вызывает первую улыбку. Федор Иванович был не только гениальным певцом, но и гениальным артистом. И по мере развития действия Федор Иванович играет не только Алексея Максимовича, но и жену киевского генерал-губернатора Надежду Герасимовну, и самого киевского генерал-губернатора, и участкового пристава, и украинскую дивчину, и императрицу Александру Федоровну, и самого императора Николая II, и фельдфебеля, танцующего с некоей Олимпиадой Самсоновной, и страдающего зубной болью представителя новой власти, которому Федор Иванович вынужден сдать коллекционное оружие, и пьяного комиссара с маузером в одной руке и огромной рыбиной в другой, пришедшего в три часа ночи в дом к Шаляпину, потому как возжелал с ним выпить. Играет Федор Иванович и Зиновьева, и Троцкого, и Сталина, и Ленина. И всех играет и с юмором, и мягко, и саркастически.

Мебели на сцене - вешалка и четыре стула. Исправник принимает Федора Ивановича голый, в ванне. И стулья становятся ванной. Стулья становятся ареной цирка. А один из стульев становится взрывающимся храмом Христа Спасителя - и в этом торжество условности и игры, торжество театра.

Другой стул, накрытый пальто Федора Ивановича, - и вовсе убедительный вид сзади танцующей Олимпиады Самсоновны, крепко схваченной в танце страстным фельдфебелем. "Я понимаю этого милого фельдфебеля! Ведь когда он танцуете Олимпиадой Самсоновной и в азарте танца он ее крепко-крепко прижимает к груди, он же чувствует нечто весьма осязательное... бесконечно его волнующее!.. Что же такого "осязательного" может почувствовать фельдфебель у костлявого Бетховена? Но фельдфебель не только глух к неосязаемому, к Бетховену. Фельдфебелю дано распоряжаться...

Кроме того, что Виктор Федорович Смирнов играет Федора Ивановича Шаляпина, блестяще исполняющего множество персонажей, Виктор Федорович еще играет главное в этом спектакле: тему. Художник и власть. Царская ли это власть, или новая - большевиков, в чем он - этот вечный конфликт? Какова его природа? И спектакль дает ответ на этот вопрос: художник как высшее средоточие духовного и бесполезно прекрасного несовместим с теми, кто только распоряжается, но ничего не хочет смыслить за пределами сугубо материального, сугубо им полезного, несовместим художник с теми, кто "всё знает! И так непостижимо в этом своем знании уверены, что самое малейшее несогласие с их формулой жизни признают зловредным упрямым кощунством и за это жестоко карают... Таким образом, произошло то, что все "медали" обернулись в российской действительности обратной стороной! "Свобода" превратилась в Тиранию! "Братство" - в братоубийственную Войну! "Равенство" привело к принижению всякого, кто сумеет поднять голову чуть выше уровня "болота"! "Любовь к человечеству" вылилась в ненависть, в пытку для живущих современников!

Россия! Несуразная... Нелепая... Бешеная!.. Любимая! Прощай!" - этот монолог Виктор Смирнов проживает так, что испытываешь то, что учитель Александра Македонского называл словом "катарсис". Духовное очищение через сострадание. К тому и вели дело, так и строили каждую секунду и клеточку спектакля его создатели. Гений Шаляпина требовал осуществления, поэтому он покинул любимую Россию.

А Россия чтит и любит не Сталина, а Шаляпина.

Тверская жизнь. - 2001. - 2 июня .