ТВЕРСКОЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ
РЫЧКОВА ВЕРА ДМИТРИЕВНА
ПРЕССА

Владимир КУЗЬМИН

"В ПОИСКАХ СОЗВУЧИЯ"

Заслуженная артистка Вера Дмитриевна Рычкова – звезда Тверского академического театра драмы, в ролях которой – живая летопись нашей драматической школы. Классический репертуар, который блестяще удается актрисе, составил нашему театру славу далеко за пределами губернии... 25 октября в ТАТД состоится ее Юбилейный вечер, в программе которого «Вишневый сад». В роли Раневской – Вера Рычкова.

– Вера Дмитриевна, как у каждой пьесы есть свое начало, так и в судьбе актера есть, вероятно, то мгновение, когда в его душе вспыхивает страсть к сцене, которая потом не уходит никогда?

– Это произошло незаметно. Помню, как дома с мамой мы играли какие-то диалоги, ставили с сестрой оперы и сказки, хотя я росла не в театральной семье. Папа с мамой поженились вскоре после войны, это был очень трепетный союз. Мама, хирургическая сестра, не работала, на фронте у нее была контузия. Она полностью посвятила себя семье. Это уникальный человек, сейчас ей 88 лет, а она пишет стихи, и у нее я до сих пор очень многому учусь, прежде всего – жизнелюбию. Это она должна была быть актрисой, в ней было заложено все, что для этого нужно. Красавица, закончившая Смольный институт благородных девиц и получившая прекрасное воспитание...

...Вот так подсознательно, через семью, я шла к театру. Конечно, родители не захотели, чтобы я стала актрисой: не разрешили идти на актерский. Я поехала в Ленинград и поступила в институт культуры на режиссерское отделение. С этим они смирились. Но как только я его закончила, я сразу пришла в театр как актриса.

– Профессия режиссера не мешает актерскому ремеслу?

– Я не хотела быть режиссером, но, конечно, могла. Во мне сидело актерство. Сейчас мне это даже помогает, именно с точки зрения профессионализма.

– Ваш первый театр...

– ...Тверской, он первый уже 27 лет.

– Один театр, один режиссер? Очень властный режиссер... Вы выросли и состоялись как сильная актриса с Верой Ефремовой. Это редкий для театра пример столь долгого и плодотворного сотрудничества?

– ...Это хороший режиссер и хороший пример взаимного понимания, которое существует на протяжении многих лет. Пример очень тонкого взаимопонимания. Она как виртуозный музыкант способна затронуть самые тайные клавиши моей души. Порой мне достаточно взмаха ее ресниц, выражения ее глаз – и я понимаю, что ей нужно. Для меня так: или ты доверяешь этому человеку и веруешь ему (тогда у тебя возникает с ним подлинный союз), или ничего не получается. Я сразу же распахнула перед Верой Андреевной свою душу и никогда не изменяла этому человеку. ...Если тебе что-то не нравится в театре, тогда надо уйти. Приспособленчество – профессиональное предательство. Я принимаю эту Веру, я верую в эту Веру...

– Вы пришли в театр в начале 1970-х, тогда он был другим?

– Я настолько любила театр... Я нюхала кулисы... Я очень серьезно отношусь к своей профессии. Я очень уважаю театр. Это таинство.

– ...Был, но отношение менялось.

– ...Да, я мудрела, взрослела. Первый флер, хороший флер, он ушел, но уважение осталось. Я до сих пор осторожно хожу по сцене, за кулисами не позволяю себе говорить никаких слов. Я очень хочу, чтобы все это осталось и в других. Но время диктует новые правила, приходят другие режиссеры... Вера Андреевна же сохраняет традиции русского театра, и я им уже никогда не изменю. Наш роман продолжается до сих пор. Наша любовь основана на уважительном отношении друг к другу и понимании. Мне всегда с ней интересно. Мне нравится бродить по саду ее творчества. Она исследователь, она гениально делает разбор спектакля. Может быть, она отчасти не любит форму, а вот актерская работа с ней – это безумно интересно.

– Личная жизнь и театр – это для актера сложно?

– Я думаю, что актер человек одинокий, он иммигрант в жизни. Очень сложно ему найти созвучную душу, потому что когда идет работа над ролью, то происходит сильное внутреннее сосредоточение – до такой степени, что никого и ничего, кроме того образа, который уже живет в тебе, ты не хочешь и не можешь впускать в свое сердце. Моему первому мужу, замечательному в общем-то человеку, театр мешал. Нам пришлось расстаться, потому что я слишком отдавала себя работе, но понимала, что я не дам ему хорошей семейной жизни, чтобы все было, все при доме – все обычно, как они хотят... А я витала в облаках, у меня были роли... Был период одиночества... Сейчас со мной человек, который меня очень понимает, может быть потому, что сам связан с актерской профессией, ему близка моя стихия. И я стала другой, чуть меньшей экстремисткой.

– В актерском мастерстве возможна какая-то экономия духовных и физических усилий: в этой роли я выложусь полностью, а в этой сыграю в пол силы?

– Актерская профессия рождается в мире подсознательного. Каждая следующая роль кажется самой лучшей и самой трудной и самой интересной. Актер всю жизнь идет к своим лучшим ролям... Роль не измеряется количеством реплик в спектакле, это всегда единый и целостный человеческий образ. «Маленькая» роль иногда может быть гораздо сложнее «большой».

– Значит, когда-то все-таки происходит этот перелом: вот, наконец, я сыграла свою большую «маленькую» роль?

– Когда к нам в театр пришла служить Вера Андреевна Ефремова, она приехала в село, где мы играли спектакль. У меня там была моя первая роль. Выхожу на сцену, а мне одна актриса шепчет: «Ой, у тебя змейка на платье поехала». Я всю сцену простояла как столб, дрожала и думала не столько о змейке, а о том, что же теперь про меня подумает главный режиссер: что за дурочку взяли... Вот таким было первое знакомство Веры Андреевны со мной. И сейчас поняла, что учитель приходит к ученику, когда он готов. Чтобы получить свою первую «большую» роль я должна была сама измениться...

– Сегодня в театре очень много молодежи... Вы чувствуете себя в роли учителя?

– Я вообще преподаю в тверском отделении Щепкинского училища грим. Гримирование – это одна из самых таинственных минут актерской профессии. Это одновременно и ритуал, который помогает сбросить оковы реальность перед выходом на сцену. Я познала стихию неведомой мне когда-то профессии и теперь стремлюсь передать все, что я знаю, детям. Подчас нам просто не хватает времени, потому что у нас слишком много точек соприкосновения. Присутствие рядом талантливых, жизнерадостных студентов дает очень многое театру именно с точки зрения роста профессионального мастерства.

– На ваш бенефис вы будите играть «Вишневый сад», спектакль знаковый для тверского драматического театра... Вы давно вошли под эти бело-розовые небеса?

– Я прошла все «Вишневые сады» Веры Андреевны. Я вошла в «...сад» Аней, потом переросла в Варю. Теперь я Раневская... И с каждым разом я все больше убеждаюсь в поразительной глубине новой трактовки драматической поэмы Антона Чехова в постановке Ефремовой. ...Но, простите, я так не люблю говорить про роли, которые я играю, потому что я все, что могу, рассказываю на сцене. Трагедия «Вишневого сада» это про нас – это о гибели интеллигенции сегодня. Все рушится, мы растеряны... Но все наказуемо... За грехи моей Раневской приходит возмездие... Судьба Раневской – это и моя судьба, это судьба актера.

Тверская жизнь. - 2000. - 25 октября.